Гляньте, какую смешную штуку в сети нашла. http://absentis.front.ru/abs/lsd_11_zveri.htm
Давайте подадим в суд на моль? И на костер ее, на костер, проклятую!
читать дальше

Судебные процессы над животными, регулярно проходившие в средние века, могут показаться бредом и безумием (чем они, собственно и являлись), но объяснить причины этого сумасшествия можно, если посмотреть на суды не только как на отражение средневековой суеверной ментальности, но и через призму понимания их галлюциногенного характера. В обществе, отравленном спорыньей и живущем наяву в мире Босха, населенном монстрами, суккубами и инкубами, коровы и петухи вполне могут служить дьяволу, ведьмы превращаться в кошек, а гусеницы и майские жуки тучами собираться на Церковные Суды и выполнять Божественные предписания на выселение.

Светские процессы против отдельных животных, обвиняемых в уголовном порядке за убийство и членовредительство, регулярно проходили в Европе. Впрочем, слово «светские» здесь вряд ли уместно, ибо на процессах господствовал ветхозаветный принцип: око за око, зуб за зуб. «Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя» (Быт. 9:5).

И если инквизиция однозначно предпочитала костер, то светские суды способы казни выбирали разнообразные — в соответствии с тяжестью содеянного. Так, собаку, укусившую чиновника, австрийский суд приговорил к «одному году и одному дню тюрьмы», ослу, забредшему на чужое поле, отрубили ухо, а двух свиней-убийц заживо закопали в землю. В большинстве же случаев ограничивались публичным повешением. Бывало, что зверей даже обряжали в одежды, чтобы все выглядело «как у людей». В течение всего процесса проштрафившиеся четвероногие пребывали в одиночном заключении. Соблюдались все положенные церемонии — до мельчайших мелочей. В архивах французского города Мелен сохранился отчет по расходам на казнь свиньи: «Кормление свиньи в тюрьме: 6 парижских грошей. Далее — палачу... для приведения приговора в исполнение: 54 парижских гроша. Далее — плата за телегу, на которой свинья была доставлена к эшафоту: 6 парижских грошей. Далее — плата за веревку, на которой была повешена свинья: 2 парижских гроша и 8 денариев. Далее — за перчатки: 2 парижских денария». По сравнению с европейскими судами, аналогичный приговор российского правосудия времен Павла I, приговорившего бодливого барана к ссылке в Сибирь, выглядит достаточно мягким.

Но уголовные суды — лишь малая доля процессов. Не оставалась в стороне Церковь, проводя над животными суды массовые. На этих судах обвиняемыми выступали мухи, гусеницы, саранча, кошки, рыбы, пиявки и даже майские жуки. Над последними садовыми вредителями, именуемыми еще майскими хрущами, в 1479 году в Лозанне (Швейцария) состоялся громкий процесс, длившийся два года. Решением суда шестиногим преступникам предписывалось незамедлительно покинуть страну. Множество подобных судебных дел описываются в классическом труде Дж. Фрэзера.


«В Европе вплоть до сравнительно недавнего времени низшие животные в полной мере несли наравне с людьми ответственность перед законом. Домашних животных судили в уголовных судах и карали смертью в случае доказанности преступления; дикие животные подлежали юрисдикции церковных судов, и наказания, которым они подвергались, были изгнание и смерть посредством заклинания или отлучения. Наказания эти были далеко не шуточные, если правда, что св. Патрик прогнал в море заклинаниями всех пресмыкающихся Ирландии или обратил их в камни и что св. Бернар, отлучив жужжавших вокруг него мух, уложил их всех мертвыми на полу церкви. Право привлечения к суду домашних животных опиралось, как на каменную скалу, на еврейский закон из Книги завета. В каждом деле назначался адвокат для защиты животных, и весь процесс — судебное следствие, приговор и исполнение — проводился при строжайшем соблюдении всех форм судопроизводства и требований закона. Благодаря исследованиям французских любителей древностей были опубликованы протоколы 92 процессов, прошедших через суды Франции между XII и XVIII вв. Последней жертвой во Франции этой, можно сказать, ветхозаветной юстиции была корова, которой был вынесен смертный приговор в 1740 г. нашего летосчисления».

В Лозанне такие суды проходили с завидной регулярностью. Кроме майских жуков там судили, например, гусениц. Когда последние опустошили этот округ в Швейцарии, их по приказу епископа трижды «вызывали на суд» колокольным звоном. При этом миряне опустились на колени и, трижды произнеся слова молитв «Отче наш» и «Богородица Дева, радуйся», обратились к божественной помощи. И хотя гусеницы на суд не явились, их интересы защищал специально назначенный адвокат. «Дело», разумеется, выиграла община. Согласно приговору гусеницы, ставшие прибежищем дьявола, были торжественно прокляты во имя Отца, Сына и Святого Духа, и им было приказано удалиться со всех полей и исчезнуть. Не тут-то было. Ответчики, согласно свидетельству хроник, «нашли, что им удобнее продолжать жить на почве Лозанны, и оставили проклятия без внимания».

Несмотря на игнорирование гусеницами церковных приговоров идея вызывать их на суд приглянулась. Возможно, христиане решили, что Господь явил милость к своим тварям и спас их, обратив в бабочек. Так или иначе в 1516 году обитатели города Вильноз также предъявили иск к гусеницам. Приговор обязал гусениц покинуть в течение шести дней виноградники и земли Вильноза, угрожая им в случае ослушания церковным проклятием. В 1519 году в швейцарском поселке Глурнс начался процесс против полевых мышей. Суд постановил, что «называемые полевыми мышами вредные животные обязаны в течение 14 суток покинуть пахотные земли и луга и переселиться в другое место». А в той же Лозанне, закончив с гусеницами, в 1841 году возбудили дело против пиявок, которые стали размножаться с невиданной быстротой, и стоило ступить ногой в лужу, как в ногу тут же впивались десятки кровососов.

Схема процессов обычно была одинакова: после само собой разумеющейся троекратной неявки в суд ответчиков — мышей или майских жуков — суду приходилось выносить заочное решение. В нем виновным, под страхом ужасающих заклинаний с церковной кафедры, предписывалось в положенный срок покинуть определенную местность. Впрочем, иногда тех же гусениц и червей приносили в суд в большом количестве. Вроде как делегатов от «дьявольского гусеничного общества».